Учебник для 10 класса

ЛИТЕРАТУРА

       

Чехов. Жизнь в Мелихове

В 1892 году писатель покупает недалеко от Москвы небольшое имение Мелихово, и Чеховы всей семьей переезжают туда на постоянное жительство. Жизнь в Мелихове — важный период в чеховской биографии. Чехов давно мечтал о собственной усадьбе где-нибудь в живописном уголке средней России. Теперь эта мечта сбылась. Писатель надеялся обрести в Мелихове, в жизни на лоне природы, душевный покой, который так необходим для творчества. Однако покой получился весьма относительный. Из Москвы часто наезжали гости: друзья, знакомые, а иногда и совсем посторонние люди, желавшие поближе узнать известного писателя. Чеховы всегда были рады гостям, но творчеству это мешало. Отвлекали и хозяйственные заботы, их было немало, несмотря на то что основную работу по уходу за домом и садом взяли на себя родители Чехова, сестра Мария Павловна и младший брат Михаил.

Самочувствие также оставляло желать лучшего: время от времени болезнь давала о себе знать. Появились и новые обязанности, отнимавшие много сил. «С первых же дней, как мы поселились в Мелихове,— вспоминал впоследствии Михаил Чехов,— все кругом узнали, что Антон Павлович — врач. Приходили, привозили больных в телегах и далеко увозили самого писателя к больным. С самого раннего утра перед его домом уже стояли бабы и дети и ждали от него врачебной помощи. Он выходил, выстукивал, выслушивал». Когда в 1892 году в центральных губерниях России началась эпидемия холеры, Чехов стал работать врачом в Серпуховском уезде, на территории которого располагалось Мелихово: им был открыт временный врачебный участок, где он регулярно вел прием, выдавал лекарства, осуществлял санитарный надзор, делал статистические записи о заболеваниях. За два года в мелиховском врачебном участке было принято более 1500 больных. При этом, по свидетельству друга Чехова — доктора П. И. Куркина, мелиховский доктор «нашел удобным отказаться от вознаграждения, какое получают участковые врачи», то есть помощь Чехова-врача была безвозмездной. И так он поступал всегда. На его средства в Мелихове и двух других соседних селах были построены школы для крестьянских детей, и школы, по его собственным словам, «образцовые». В устах человека необычайно скромного, считавшего любое самовосхваление вещью этически недопустимой, такие слова многого стоят. В одной из записных книжек Чехова есть слова, которые можно рассматривать как этический девиз Чехова-человека: «Хорошо, если бы каждый из нас оставлял после себя школу, колодезь или что-нибудь вроде, чтобы жизнь не проходила и не уходила в вечность бесследно».

Хотя общественные, гражданские обязанности и отнимали время от творческих занятий, Чехов не считал нужным противопоставлять одно другому. И можно только поражаться тому, как много замечательных произведений, составивших славу русской литературы, было написано им в Мелихове! Одна из наиболее значительных вещей мелиховского периода — философская повесть «Черный монах».

«Черный монах». Повесть «Черный монах» имеет репутацию загадочной. И в самом деле, загадочного в ней немало. Это единственное произведение зрелого Чехова, в котором столь внушительную роль играет элемент фантастики. На протяжении всего повествования автор держит читателя в постоянном напряжении, не давая ему однозначного ответа на вопрос: кто-же такой центральный герой повести магистр философии Коврин, которому с определенного момента начинает являться таинственный черный монах,— гениально одаренный человек, напрямую общающийся с иным миром, или несчастный сумасшедший с глубоким комплексом неполноценности, компенсирующий свою неспособность стать тем, кем он хотел бы стать, изысканной фантазией о своем сверхъестественном избранничестве? Сам Чехов утверждал, что в повести им как врачом, то есть с медицинской, объективно-научной точки зрения, был изображен случай «мании величия». Но если бы это действительно было так, то тогда позиция автора была бы равна позиции двух других героев повести — садовода Песоцкого и его дочери Тани, ставшей женой Коврина. Оба они в конечном счете приходят к выводу, что ошиблись в том, на кого некогда возлагали такие большие надежды. «Я приняла тебя... за гения... но ты оказался сумасшедшим» — так, с предельной четкостью и жесткостью, высказывает эту мысль Таня в своем последнем письме к Коврину. Между тем некоторые эпизоды повести явно свидетельствуют о том, что в «безумии» Коврина есть то чистое, возвышенное, подлинно одухотворяющее начало (не случайно образ монаха соединяется в его воображении с чарующей музыкой серенады Брага, с волнующими запахами цветов, красотой заходящего солнца, ночного моря), в свете которого та жизнь, которую ведут Песоцкие, целиком посвятившие себя саду и уходу за ним, представляется прозаической, бескрылой, а подчас и попросту пошлой. Кто же прав — «безумный» Коврин или «прозаические» Песоцкие?

Как правило, одни читатели — не только во времена Чехова, но и сегодня, в наши дни — склонны брать под защиту Коврина, решительно противопоставляя его Песоцким; другие поступают наоборот. По-видимому, в самом тексте чеховской повести заложена эта двойственность. И естественно предположить, что в намерения автора вновь, как и в «Палате № 6», входило не столько противопоставить одних персонажей другим, сколько уравнять тех и других в их объективных достоинствах и недостатках.

Читая «Черного монаха», важно обратить внимание на то, что все три главных героя повести, каждый по-своему, стремятся воплотить в жизнь свою заветную мечту, вера в которую придает смысл их существованию; и в то же время каждый оказывается как бы слишком сильно поглощенным своей мечтой, своей идеей, причем иногда настолько, что перестает видеть, что причиняет этим страдания другим, в том числе и самым близким, людям.

 

 

 

Top.Mail.Ru
Top.Mail.Ru