Ода на день восшествия на Всероссийский престол
Ее Величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года
Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Вокруг тебя цветы пестреют
И класы на полях желтеют;
Сокровищ полны корабли
Дерзают в море за тобою;
Ты сыплешь щедрою рукою
Свое богатство по земли.
Великое светило миру,
Блистая с вечной высоты
На бисер, злато и порфиру,
На все земные красоты,
Во все страны свой взор возводит,
Но краше в свете не находит
Елисаветы и тебя.
Ты кроме той всего превыше;
Душа ее зефира тише,
И зрак прекраснее Рая.
Когда на трон она вступила,
Как Вышний подал ей венец,
Тебя в Россию возвратила,
Войне поставила конец;
Тебя прияв облобызала:
Мне полно тех побед, сказала,
Для коих крови льется ток.
Я россов счастьем услаждаюсь,
Я их спокойством не меняюсь,
На целый запад и восток.
Божественным устам приличен,
Монархиня, сей кроткий глас:
О коль достойно возвеличен
Сей день и тот блаженный час,
Когда от радостной премены
Петровы возвышали стены
До звезд плескание и клик!
Когда ты крест несла рукою
И на престол взвела с собою
Доброт твоих прекрасный лик!
Чтоб слову с оными сравняться,
Достаток силы нашей мал;
Но мы не можем удержаться
От пения твоих похвал.
Твои щедроты ободряют
Наш дух и к бегу устремляют,
Как в понт1 пловца способный ветр
Чрез яры волны порывает;
Он брег с весельем оставляет;
Летит корма меж водных недр.
Молчите, пламенные звуки,
И колебать престаньте свет;
Здесь в мире расширять науки
Изволила Елисавет.
Вы, наглы вихри, не дерзайте
Реветь, но кротко разглашайте
Прекрасны наши времена.
В безмолвии внимай, вселенна:
Се хощет лира восхищенна
Гласить велики имена.
Ужасный чудными делами
Зиждитель2 мира искони
Своими положил судьбами
Себя прославить в наши дни;
Послал в Россию Человека,
Каков неслыхан был от века.
Сквозь все препятства он вознес
Главу, победами венчанну,
Россию, грубостью попранну,
С собой возвысил до небес.
В полях кровавых Марс страшился,
Свой меч в Петровых зря руках,
И с трепетом Нептун чудился,
Взирая на российский флаг.
В стенах внезапно укрепленна
И зданиями окруженна,
Сомненная Нева рекла:
«Или я ныне позабылась
И с оного пути склонилась,
Которым прежде я текла?»
Тогда божественны науки
Чрез горы, реки и моря
В Россию простирали руки,
К сему монарху говоря:
«Мы с крайним тщанием готовы
Подать в российском роде новы
Чистейшего ума плоды».
Монарх к себе их призывает,
Уже Россия ожидает
Полезны видеть их труды.
Но ах, жестокая судьбина!
Бессмертия достойный муж,
Блаженства нашего причина,
К несносной скорби наших душ
Завистливым отторжен роком,
Нас в плаче погрузил глубоком!
Внушив рыданий наших слух,
Верьхи Парнасски восстенали,
И музы воплем провождали
В небесну дверь пресветлый дух.
В толикой праведной печали
Сомненный их смущался путь;
И токмо шествуя желали
На гроб и на дела взглянуть.
Но кроткая Екатерина,
Отрада по Петре едина,
Приемлет щедрой их рукой.
Ах, если б жизнь ее продлилась,
Давно б Секвана постыдилась
С своим искусством пред Невой!
Какая светлость окружает
В толикой горести Парнас?
О коль согласно там бряцает
Приятных струн сладчайший глас!
Все холмы покрывают лики;
В долинах раздаются клики:
Великая Петрова дщерь
Щедроты отчи превышает,
Довольство муз усугубляет
И к счастью отверзает дверь.
Великой похвалы достоин,
Когда число своих побед
Сравнить сраженьям может воин
И в поле весь свой век живет;
Но ратники, ему подвластны,
Всегда хвалы его причастны,
И шум в полках со всех сторон
Звучащу славу заглушает,
И грому труб ее мешает
Плачевный побежденных стон.
Сия тебе единой слава,
Монархиня, принадлежит,
Пространная твоя держава
О как тебе благодарит!
Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течет;
Богатство, в оных потаенно,
Наукой будет откровенно,
Что щедростью твоей цветет.
Толикое земель пространство
Когда Всевышний поручил
Тебе в счастливое подданство,
Тогда сокровища открыл,
Какими хвалится Индия;
Но требует к тому Россия
Искусством утвержденных рук.
Сие злату очистит жилу;
Почувствуют и камни силу
Тобой восставленных наук.
Хотя всегдашними снегами
Покрыта северна страна,
Где мерзлыми борей3 крылами
Твои взвевает знамена;
Но Бог меж льдистыми горами
Велик своими чудесами:
Там Лена чистой быстриной,
Как Нил, народы напояет
И бреги наконец теряет,
Сравнившись морю шириной.
Коль многи смертным неизвестны
Творит натура чудеса,
Где густостью животным тесны
Стоят глубокие леса,
Где в роскоши прохладных теней
На пастве скачущих еленей
Ловящих крик не разгонял;
Охотник где не метил луком;
Секирным земледелец стуком
Поющих птиц не устрашал.
Широкое открыто поле,
Где музам путь свой простирать!
Твоей великодушной воле
Что можем за сие воздать?
Мы дар твой до небес прославим
И знак щедрот твоих поставим,
Где солнца всход и где Амур
В зеленых берегах крутится,
Желая паки4 возвратиться
В твою державу от Манжур.
Се мрачной вечности запону
Надежда отверзает нам!
Где нет ни правил, ни закону,
Премудрость тамо зиждет храм;
Невежество пред ней бледнеет.
Там влажный флота путь белеет,
И море тщится уступить:
Колумб российский через воды
Спешит в неведомы народы
Твои щедроты возвестить.
Там тьмою островов посеян,
Реке подобен Океан;
Небесной синевой одеян,
Павлина посрамляет вран.
Там тучи разных птиц летают,
Что пестротою превышают
Одежду нежныя весны;
Питаясь в рощах ароматных
И плавая в струях приятных,
Не знают строгия зимы.
И се Минерва5 ударяет
В верьхи Рифейски копием;
Сребро и злато истекает
Во всем наследии твоем.
Плутон6 в расселинах мятется,
Что россам в руки предается
Драгой его металл из гор,
Которой там натура скрыла;
От блеску древного светила
Он мрачный отвращает взор.
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,
О, ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастной случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде,
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде.
Тебе, о милости источник,
О ангел мирных наших лет!
Всевышний на того помощник,
Кто гордостью своей дерзнет,
Завидя нашему покою,
Против тебя восстать войною;
Тебя Зиждитель сохранит
Во всех путях беспреткновенну
И жизнь твою благословенну
С числом щедрот твоих сравнит
* * *
Вот как начинает Ломоносов свою
знаменитую оду:
Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Царствование Елизаветы прославляется, оно предстает величественным, богатым и прекрасным («цветы
пестреют», «класы на полях желтеют», «сокровищ полны корабли»). Заслугу императрицы поэт видит в том,
что она «войне поставила конец» и печется о «россов
счастье». Казалось бы, изображена вполне идиллическая картина благоденствия русской нации. Однако это
лишь непременное условие, подступ к основной мысли.
Россия процветает, но она могла бы быть еще краше,
еще просвещеннее, если бы государыня осуществила
преобразования в духе Петровых дел. Похвалы Ломоносова относятся не столько к настоящему, сколько к будущему.
Похвальная ода под пером Ломоносова перестала
быть «должностным жанром», т. е. жанром только хвалебным, только славословным. Не заслуги Елизаветы
волнуют Ломоносова, а настоящее и будущее России.
Одический поэт выступает от лица всей нации и сознает себя выразителем общегосударственной точки зрения.
Поэзия становится в его понимании великой национальной силой, равной по своему значению и могуществу
верховной власти.
В «Оде на день восшествия на Всероссийский престол
Ее Величества... Елисаветы Петровны 1747 года» возникает пластическая аллегория науки, представляющая собой реализацию мифологического образа Минервы — богини мудрости.
Помимо зрительных представлений, Ломоносов воздействует и звуковыми. Звукопись его явно рассчитана
на эстетический эффект:
Плутон в расселинах мятется,
Что россам в руки предается
Драгой его металл из гор...
Благодаря таким поэтическим принципам ода приобретает торжественность, монументальность, пышность и
великолепие.
Выражая свой восторг, свое восхищение славными
деяниями императрицы, поэт избирает слова «высокие» —
славянизмы, мифологические и библейские имена. Они
связываются друг с другом не по конкретному значению, а по их эмоциональной насыщенности, по их стилистической окраске: вместо русских слов «серебро»,
«золото» Ломоносов непременно употребит славянские
пары — «сребро», «злато» («Сребро и злато истекает...»), вместо «Петрова дочь» предпочтет «Петрова
дщерь», вместо современного ему названия реки Сена —
старинное Секвана.
Поскольку основной тон оды — восторг, а носителем
его является автор, то он же выступает и объединяющим
лирическим началом, благодаря которому ода воспринимается как целостный жанр. Волнение автора обусловливает не только нарушение логической связи между частями оды, но и их объединение. В авторском лирическом монологе право голоса получают мифологические
герои, исторические лица: в оде «На взятие Хотина» Герой (вероятно, Петр I) обращается с речью к другому Герою (Ивану Грозному), слово дается и богу солнца Фебу,
который тоже славит победу русских. А в «Оде на день
восшествия на Всероссийский престол Ее Величества...
Елисаветы Петровны 1747 года» говорят «сомненная
Нева» и «божественны науки».
Духовные оды создавались как философские произведения. В них поэт перелагал Псалтырь, но только те
псалмы, которые близки его чувствам. При этом Ломоносова привлекала возможность использовать сюжеты
псалмов для выражения мыслей и чувств философского
и отчасти личного характера. Известно, что Ломоносову
приходилось отстаивать свои взгляды в жестокой борьбе
с псевдоучеными, с косными фанатиками. Поэтому в духовных одах развиваются две основные темы — несовершенство человеческого общества, одиночество самого поэта и человека вообще во враждебном ему мире, с одной
стороны, с другой — величие природы.
Ломоносов знал, что живет в злом мире, что окружен
врагами — мелкими льстецами, интриганами, корыстолюбцами, которые завидовали его гению. И все-таки он
не падает духом, надеется побороть зло, потому что за
поэтом — истина и справедливость. Личная тема возвышается у Ломоносова до общефилософского обобщения.
Могущество светлого разума несомненно для Ломоносова и в будущем, и в живой современности. Поэт не уставал ратовать за серьезные изыскания, за развитие просвещения. Ученый посвящал вдохновенные поэтические произведения успехам отечественной и мировой науки.
Неподдельная радость и гордость искрятся в «Письме о
пользе стекла». Эта эпистола (дружеское послание), принадлежащая к жанру «дидактической поэзии», становится хвалебной одой стеклу, природные свойства которого
раскрылись благодаря успехам ученых. Не сухой трактат
о свойствах стекла, а волнение поэта-ученого и пафос научных открытий передают строки этого произведения. Ломоносова интересует не изложение научных теорий, а поэтическая сторона науки — вдохновенное творчество и полет фантазии, дарящие человеку наслаждение богатствами
природы и возможность разумного их использования.
Поэзия Ломоносова, как и его научная, в том числе
филологическая, деятельность, продолжала национальную политику Петра I, смело двинувшего страну по пути просвещения и прогресса. Пафос строительства запечатлелся в громких словах Ломоносова, «лира» которого, по словам П. А. Вяземского, «была отголоском
полтавских пушек». Убежденный и «самобытный сподвижник просвещения», как назвал Ломоносова Пушкин, автор восторженных од пропел хвалу человеческому разуму и сам явился живым воплощением его дерзновенной мощи.
1 Понт — море.
2 Зиждитель — Бог, Творец.
3 Борей — в греческой мифологии бог холодного северного ветра.
4 Паки — снова.
5 Минерва — богиня мудрости в римской мифологии.
6 Плутон — бог подземного царства и царства мертвых в греческой мифологии.
