Учебник для 10 класса

ЛИТЕРАТУРА

       

Между поэзией Пушкина и поэзией Некрасова

Главным и немеркнущим ориентиром в темноте наступивших времен служила для Тютчева вера в Россию, в ее призвание, в то, что земной мир рано или поздно благодаря России, поскольку Европа, вставшая на дорогу революций, уклонилась от предначертанного Промыслом пути, продолжит развитие той цивилизации и той культуры, которые развивались в ней от язычества до христианства и двигались в направлении слияния земного мира с Небесным Царством. Идеальный венец такого пути был известен заранее и оставался для Тютчева незыблемым.

Отсюда понятно, что вера в Россию сливалась с христианской (православной) верой, с верой в совершенство, достойное Царства Божьего, и со стремлением к Нему. С этой точки зрения отделить веру в Россию от веры христианской нельзя. Историческая и духовная миссия России — предстательство за судьбу всей христианской веры, всего христианского мира. Эта мысль овладела всем существом Тютчева и стала для него «делом жизни».

Тютчев пришел к этому выводу на основе анализа, на основе размышлений. Явная ирония но отношению к уму и к тем, кто уповал на него, интонационно и стилистически уравновешивает патетику, не приводя к эмоциональному взрыву, но сообщая всей строке непререкаемый и не подлежащий сомнению и опровержению смысл. Тем самым стих, держась интонационно и стилистически на двух словах — «Россию» и «верить», обретает декламационную «высокость» и живую разговорность, выступая наиболее ударным, наиболее акцентированным. Вместо двух смысловых центров — «ум» и «Россия», один из которых оказался ложным («ум»), в заключительной строке появилось два истинных и теперь уже нераздельных — «Россия» и «верить». При этом слова «ум» и «верить» («вера») не только противоположны, но и принадлежат к двум разным мирам.

Стало быть, под словом «ум» Тютчев имел в виду не «ум» вообще как интеллектуальную способность человека, а «ум» Западной Европы, «западный ум», рожденный ее историей, под верой — православную веру, неотделимую от веры России в ее божественное предназначение, которая разделяется и принимается каждым русским человеком и всем великорусским народом. В ходе исторического развития Европа оказалась континентом ограниченного ума, Россия — страной неограниченной веры.

Целостный взгляд на природу, на любовь, на мир, обращение к истории и к величественному и бесконечному бытию, которое вызывает восхищение и трепет, находят трагически-возвышенное выражение в поэзии Тютчева.

В жанрово-стилевом отношении тютчевская поэзия также подчиняется закону «двойного бытия». В ней создается единство полярностей: содержание, ранее наполнявшее крупные поэтические формы, у Тютчева вмещается в короткий лирический фрагмент.

Согласно убедительным выводам Ю. Н. Тынянова, жанровая система лирики Тютчева возникла из разложения жанров высокой ораторской поэзии XVIII века (торжественная ода, дидактическая поэма) и перехода их в ведение жанров, сложившихся в романтизме (лирический фрагмент). «Словно на огромные державинские формы наложено уменьшительное стекло,— писал Ю. Н. Тынянов,— ода стала микроскопической, сосредоточив свою силу на маленьком пространстве: «Видение» («Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья...»), «Сны» («Как океан объемлет шар земной...»), «Цицерон» и т. д.— все это микроскопические оды»1.

Целостное переживание природы и страстей, стремление увидеть в них законы мироздания, законы Вселенной, противоборство хаоса и космоса, стихии и культуры обращают взор Тютчева к величественному и бесконечному бытию, которые вызывают в нем восхищение и трепет, находящие выражение и в его поэзии. Эти чувства роднят Тютчева с поэзией XVIII века, с лирикой Ломоносова и Державина. Как и поэты XVIII столетия, Тютчев объемлет природу целиком, созерцает ее всю. Восхищение и трепет перед таинственностью и мощью природы объясняют тяготение Тютчева к одической традиции, к архаизированному языку, к высокой стилистике и ораторской, декламационной речи. Так создается приподнятость, торжественность стиля, столь характерная для од, псалмов, героических и дидактических поэм XVIII века. С такой точки зрения стихотворения Тютчева производят впечатление «осколков» больших эпических, лироэнических и лирических форм. Они хранят следы этих форм, вмещая содержание, равное по масштабу обобщений похвальной, торжественной, но более всего философической оде, наподобие державинской оды «Бог», псалмов Ломоносова и Державина, жанру героической поэмы. Поэтика классицизма проявляется в дидактичности, «учитель-ности» лирики Тютчева, в свойственном ей пророческом витийстве. От архаического стиля XVIII века поэзия Тютчева унаследовала ораторские риторические формулы и интонации, пафосно-утвердительные и императивно-утвердительные зачины («Есть в осени первоначальной...»), противительные конструкции («Не то, что мните вы, природа...», «Нет, мера есть долготерпенью...», «Еще земли печален вид,/А воздух уж весною дышит...»), вопросы-обращения («Но видите ль? Собравшися в дорогу...»), «державинские» многосложные («благовонный», «широколиственно») и составные («пасмурно-багровый», «огненно-живой», «громокипящий», «мглисто-лилейно», «удушливо-земной», «огнезвездный» и др.) эпитеты.

Нередко стихотворение строится как одна сложная метафора или развернутое сравнение. Раньше, в одической поэзии XVIII века, они составляли часть текста. Теперь, в лирике Тютчева, они стали законченным стихотворением, завершенным текстом («Нет дня, чтобы душа не ныла...», «Как ни тяжел последний час...», «Поэзия», «В разлуке есть высокое значенье...»).

Ориентация на архаический стиль, затрудненный, «тяжелый» синтаксис была характерна для той линии русской философской лирики, которая провозгласила необходимость «поэзии мысли» и противопоставила культивируемую ею отвлеченную «метафизическую» поэзию гладкости, изящности, «легкости» поэтического языка и стиля романтической лирики, восходящую к Пушкину, его последователям и эпигонам.

Считая, что пушкинская поэзия, и в особенности поэзия его подражателей, лишена серьезной и глубокой философской мысли, сторонники философской лирики, «любомудры», к окружению которых был близок Тютчев-юноша, обратились к наследию XVIII века и пошли «назад» от Пушкина, чтобы двинуться «вперед». Но при этом их высокие «мысли», выраженные в архаических и абстрактных формах, вмещались в значительно более короткие, чем у поэтов XVIII столетия, стихотворения.

У Тютчева возвышенные творения не огромные поэмы и не состоящие из десятков строф оды, а небольшие фрагменты, лирические миниатюры, напоминающие своими афористическими, парадоксально заостренными концовками экспромты или эпиграммы. Вся пафосно-риторическая и философско-одическая поэтика приобретает у Тютчева форму «случайной» «записки», сделанной «на ходу», «между прочим», «второпях». «Несерьезная» устная речевая форма вмещает трагиче-ски-серьезное и глубокое содержание. Характерны «необязательные», как будто сейчас возникшие, а не заранее обдуманные зачины стихотворений, словно вырванные из потока обычной жизни, из прерванного спора, разговора или беседы («Нет, моего к тебе пристрастья...», «Итак, опять увиделся я с вами...», «Так, в жизни есть мгновенья...», «Да, вы сдержали ваше слово...»). Тютчев словно намеренно и нарочито создает обманчивое представление о незначительности внезапно, вдруг, ненароком пришедших к нему мыслей и стихов. «Случайность», сиюминутность, сжатость становятся формами, обнимающими всеобщий смысл. А это связывает лирику Тютчева уже не с поэзией XVIII века, а с романтизмом, в особенности с немецкой лирикой.

Тютчев скрещивает традицию XVIII века с романтической поэтикой и тем ее романтически преображает. Если ода — это подчеркнуто литературный жанр, то лирическая миниатюра, фрагмент, экспромт, эпиграмма столь же подчеркнуто не литературные, а устные, разговорные жанры, вызванные сиюминутным событием, случайной встречей, оброненным ненароком словом или промелькнувшим вдруг чувством. Фрагмент связан со свободой, непосредственностью выражения, чужд всякой условности, нарочитости, обдуманности. Фрагментарность создается усечением лирических зачина или концовки. Фрагмент — это «незамкнутое стихотворение». Он передает спонтанность переживания, соотнесенность с конкретным, неотстоявшимся и не приобретшим прочных, обдуманных связей жизненным целым. Фрагмент близок стихотворениям «на случай». Отсюда ясно, что природа и форма фрагмента импровизационны. Но фрагменту присущи цельность, тотальность и единство лирического состояния. Он способен вступать в сложные тематические и иные единства, как предусмотренные, так и не предусмотренные авто-ром-поэтом. Тютчев скрещивает литературную условность с импровизацией, придавая стихотворной форме реальную, жизненную основу (встреча, житейский случай, беседа, спор и т. д.).

Благодаря этому от чтения его стихов возникает ощущение естественности, свободного и легкого дыхания, непринужденности.

Сращение оды с романтическим фрагментом сообщает совершенно новое качество «поэзии мысли». В ней оживают различные по своему происхождению стили, хранимые в памяти разных жанров. В исследованиях замечено, что в стихотворении «Полдень», например, сочетаются идиллическая («пан», «нимфы», «сладкая дремота»), одическая («пламенная и чистая» небесная «твердь») и элегическая («лениво тают облака») образности. Так разные культурные эпохи вступают в «диалог» на небольшом пространстве пейзажно-философ-ской зарисовки.

Индивидуально-авторское, оригинальное словоупотребление Тютчева властно вторгается в привычную и устоявшуюся романтическую образность, преобразуя ее изнутри. Например, выяснено, что в стихотворении «Как сладко дремлет сад темно-зеленый...» образ «сладкой дремоты», сладкого усыпления восходит к поэзии Жуковского — Батюшкова, к тем состояниям грезы, сна, мечты, во время которых лирическое «я» глубже переживает близость к природе, к сверхчувственному, таинственному и невыразимому в ней:

    Таинственно, как в первый день созданья,
    В бездонном небе звездный сонм горит,
    Музыки дальной слышны восклицанья,
    Соседний ключ слышнее говорит...

Но постепенно в привычную поэтику начинает вторгаться типично тютчевское лирическое начало: скрывается во мраке («спустилася завеса») «дневной мир», появляются образы «из-неможенья» и просыпается «чудный, еженочный гул» — предвестье страшного ночного хаоса, в котором «роится» «бестелесный», не обретший видимой формы, «незримый», но «слышный» мир. Так преобразуется, оживляется традиционная романтическая поэтика, и вместо знакомой семантики возникает новая, ранее незнакомая.

В еще большей степени клише романтической любовной поэтической фразеологии наполнены стихотворения, посвященные Е. А. Денисьевой («Куда ланит девались розы/Улыбка уст и блеск очей?..», «волшебный взор», «святилище души твоей», «скудеет в жилах кровь», «лазурь... безоблачной души», «волшебный шелк кудрей», «убитая радость», «пасть готов был на колени» и т. п.). Многие выражения находятся на границе допустимого вкуса и недопустимого безвкусия («волшебный шелк кудрей»), а интонации заимствованы словно бы из «жестокого» романса («Последняя любовь»). Любовные ситуации полны мелодраматизма, но вместе с тем напоминают страсти, бушующие на грани жизни и смерти в романах Ф. М. Достоевского. При этом в коротком стихотворении Тютчев дает обоих участников сложного душевного конфликта зрительно и даже «с репликами». Он подробно, насколько это возможно в лирическом стихотворении, рисует мизансцену, предметный фон и передает психологические жесты:

    Она сидела на полу
    И груду писем разбирала,
    И, как остывшую золу,
    Брала их в руки и бросала.

Романсовая интонация в стихотворении «Последняя любовь» подрывается затрудненностью стиха и перебоями ритма, что снимает поэтическую условность и придает ей будничность.

Нередко Тютчев намеренно создает диалогичность лирического «рассказа», переходя от форм 1-го лица к формам 2-го и 3-го и снова возвращаясь к форме 1-го лица. Благодаря такому построению речи прошедшее может оживать, переживаться особенно остро и напряженно, как это происходит в стихотворении «Весь день она лежала в забытьи...». Автор сначала вспоминает о том, что было с умершей героиней, потом ее реплику, которую она произносит от своего лица. Затем он отвечает на эту реплику и вступает с героиней в «диалог», в мыслимый разговор, обращаясь к ней на «ты». Он словно видит ее живой, и прежняя страсть с необыкновенной силой вспыхивает в нем, обнажая глубину трагедии:

    О Господи!., и это пережить...
    И сердце на клочки не разорвалось...

Поэзия Тютчева — промежуточное звено между поэзией Пушкина и поэзией Некрасова. В ней после Пушкина и Лермонтова вновь был осуществлен синтез поэтических форм русской лирики от Ломоносова и Державина до романтической поэзии пушкинского и послепушкинского времени.

Тютчев как поэт был «открыт» трижды: в первый раз — пушкинским «Современником», во второй раз — Некрасовым в 1850 году в статье «Русские второстепенные поэты», поэтом, стиль которого, во многом прозаичный, лишенный «гладкости» и «легкости», был подготовлен стилистико-интонационными новациями Тютчева, в третий раз — В. Соловьевым в знаменитой критической статье 1895 года «Поэзия Ф. И. Тютчева», где Тютчев был понят поэтом-«мифотворцем», воспринявшим мир как живую «творимую легенду», и символистами, объявившими на рубеже XIX—XX веков его родоначальником символизма. Это значит, что гениальная лирика Тютчева — живое явление, что Тютчев, как сказал И. С. Тургенев, «создал речи, которым не суждено умереть».

Основные теоретические понятия

  • Художественный мир, мифопоэтическое творчество, антитезы: хаос и космос, гармония, философская лирика, философская ода, одический стиль, фрагмент, «денисьевский цикл», импровизация, прозаизация лирики, диалогичность.

Вопросы и задания

  1. Где родился и воспитывался поэт? Какое влияние оказала на Тютчева Германия?
  2. Каковы центральные темы и мотивы лирики Тютчева?
  3. Прочитайте стихотворения: «Как океан объемлет шар земной...», «Песок сыпучий по колени...», «Море и утес», «День и ночь». Каким видит поэт мир?
  4. Тютчев полагал, что природа и человек духовны. Как эта мысль развита в стихотворении «Не то, что мните вы, природа...» и в других произведениях поэта?
  5. Прочитайте стихотворения: «Тени сизые смесились...», «Нет, моего к тебе пристрастья...», «О чем ты воешь, ветр ночной?..», «Как дымный столп светлеет в вышине!..», «Волны и думы». Какими видит поэт отношения человека и природы? Какой композиционный прием помогает раскрыть это?
  6. Прочитайте стихотворения: «Русской женщине», «Святая ночь на небосклон взошла...», «Два голоса», «Наш век», «Эти бедные селенья...», «О вещая душа моя...», «Как хорошо ты, о море ночное...», «Певучесть есть в морских волнах...». Какие образы человеческого существования воссоздает Тютчев?
  7. Расскажите о «денисьевском цикле». В чем его своеобразие?
  8. Прочитайте стихотворение «Предопределение». Подумайте, что вкладывает поэт в словосочетание «поединок роковой».
  9. Сравните стихотворения Пушкина «К***» («Я помню чудное мгновенье...»), Тютчева «Я встретил Вас...» и Фета «Сияла ночь...». Расскажите о своих наблюдениях.
  10. Какие надежды возлагал поэт на Россию? Прочитайте стихотворение «Умом Россию не понять...». Подготовьте рассказ о том, как вы понимаете мысль Тютчева в стихотворении «Умом Россию не понять...».
  11. К каким жанрам близки стихотворения Тютчева?
  12. Какие художественные особенности, тропы помогают поэту создать сжатые формы, обнимающие «всеобщий смысл» в стихотворениях?

1 Тынянов Ю. II. Поэтика. История литературы. Кино. — М., 1977.— С. 46.

 

 

 

Top.Mail.Ru
Top.Mail.Ru