|
|
Краткое изложение произведений, ЛИТЕРАТУРАПоэзия К. М. СимоноваКонстантин (Кирилл) Михайлович Симонов (1915—1979) — русский писатель, общественный деятель. Творчество Симонова включает в себя поэмы, сборники интимной и гражданской лирики («С тобой и без тебя», 1942; «Друзья и враги», 1948). В повести «Дни и ночи» представлена эпическая картина Великой Отечественной войны, социально-нравственные конфликты. Роман-трилогия «Живые и мертвые» освещает нравственные вопросы в контексте изображения военных событий. За это произведение в 1974 г. К. Симонов был удостоен Ленинской премии. В этом же году Константину Михайловичу было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Константин Михайлович являлся главным редактором «Литературной газеты» и журнала «Новый мир». Несколько раз Симонов награждался Государственной премией СССР. В эпоху гласности, в 1988 г., увидели свет произведения, созданные писателем в период с 1957 по 1978 г.: цикл повестей «Из записок Лопатина», «Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине». В них писатель объясняет свою активную жизненную позицию, участие в формировании идеологии во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы. РодинаПоэт с гордостью описывает величавость родной земли:
Она лежит, раскинув города, Покрыта сеткою меридианов, Непобедима, широка, горда. Однако в те моменты, когда решается участь всей огромной страны, человек должен помнить о своей малой родине:
Уже занесена в твоей руке И в краткий миг припомнить разом надо Все, что у нас осталось вдалеке, Ты вспоминаешь не страну большую,
На память приходят картины далекого детства, навсегда запечатленные в душе:
Далекую дорогу за леском, Речонку со скрипучим перевозом, Песчаный берег с низким ивняком. Именно из привязанности к нашей малой родине, по убеждению поэта, должна возникать любовь ко всей стране:
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли Ту горсть земли, которая годится, Чтоб видеть в ней приметы всей земли. Поэт говорит о том, что можно вынести все тяготы, пожертвовать всем, даже жизнью, ради «горсти земли», вечно остающейся в памяти:
Да, можно голодать и холодать, Идти на смерть... Но эти три березы При жизни никому нельзя отдать. «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...»А. Суркову Стихотворение построено как разговор автора с однополчанином.
Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди... Автор описывает, как женщины вытирали слезы украдкой и шептали вслед солдатам: «Господь вас спаси!». Жены и матери защитников родины снова называли себя «солдатками, как встарь повелось на великой Руси». Фронтовые дороги были длинными, измеренными слезами «чаще, чем верстами». Солдаты шли мимо череды деревень с погостами. Автору казалось, что за «каждою русской околицей»
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в Бога не верящих внуков своих. Автор говорит о том, что понятие «родина» включает в себя «не дом городской, где я празднично жил»,
С простыми крестами их русских могил. Поэт вспоминает, что именно на деревенских проселках он впервые столкнулся с женским горем, горем потери.
По мертвому плачущий девичий крик, Седая старуха в салопчике плисовом, Весь в белом, как на смерть одетый, старик. Солдаты не могли не преисполниться сочувствием к этому горю, но понимали, что слова утешения бессмысленны. Старуха сказала солдатам: «Родимые, / Покуда идите, мы вас подождем». Эти слова эхом отзывались на пути солдат, они навсегда остались в душе автора.
«Мы вас подождем!» — говорили леса. Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется, Что следом за мной их идут голоса. Поэт рассказывает о героизме русских солдат, которые погибали, «по-русски рубаху рванув на груди». Автора и его товарища щадила судьба. Однако трижды побывав перед лицом смерти, поэт «все-таки горд был за самую милую, / За горькую землю», где он родился.
Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла. «Жди меня, и я вернусь...»В. С. Автор обращается к любимой женщине. Он завещает ей ждать его во что бы то ни стало. И именно ее вера в возвращение солдата станет залогом его спасения от смерти.
Только очень жди. Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет. Автор призывает любимую женщину не верить никому, даже самым родным и близким людям, верить в его возвращение, несмотря ни на что:
Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души... Жди. И с ними заодно Выпить не спеши. Никто из тех, кто перестал ждать воина, не сможет понять, что неизбывная вера любящей женщины в возвращение помогла ему выжить:
Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: — Повезло.— Не понять не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой,— Просто ты умела ждать, Как никто другой. «Если Бог нас своим могуществом...»Поэт задумывается о том, что в земной жизни для него дорого настолько, что он хотел бы взять с собой и в загробную жизнь:
После смерти отправит в рай, Что мне делать с земным имуществом, Если скажет он: выбирай? Поэт признается, что и в раю ему будет мила такая же женщина, какую он любил в земной жизни:
Чтоб покорно за мною шла, Я бы взял с собой в рай такую же, Что на грешной земле жила,— Злую, ветреную, колючую,
Поэт понимает, что подобные люди нечасто вхожи в рай, но тем не менее именно «такую отчаянную» он приведет с собой:
Мало кто приведет с собой, Будут праведники нечаянно Там подглядывать за тобой. Поэту дороги и муки, связанные с любимой женщиной:
Чтобы мучиться от разлук, Чтобы помнить при расставании Боль сведенных на шее рук. Не забыл бы поэт и о том, что помогало ему крепче удерживать любимую:
Чтоб вернее меня ждала. Чтобы глаз своих синей ясности Дома трусу не отдала. Кроме дорогой сердцу женщины, поэт взял бы в рай и лучшего друга, и злейшего врага:
Чтобы было с кем пировать, И врага, чтоб в минуту скверную По-земному с ним враждовать. Оглядываясь на всю свою жизнь, автор вдруг осознает, что не способен отказаться ни от чего земного:
Даже курского соловья, Никакой, самой малой малости На земле бы не бросил я. Даже смерть, если б было мыслимо,
Автор иронически констатирует в финале:
Удивленно меня кляня, Я уверен, что Бог бы вскорости Вновь на землю столкнул меня.
|
|
|