1730 г. российской императрицей стала
Анна Ивановна (1730 — 1740),
племянница Петра Великого. Ее воцарение
сопровождалось политическим конфликтом среди
высшего дворянства. Часть сановников и
вельмож во главе с князем Д. М. Голицыным,
входивших в Верховный тайный совет,
хотели ограничить власть монарха
определенными условиями — «кондициями». Но
большинство гвардии и столичного дворянства
выступили против. Конфликты эти не угасли
и позднее. Анна Ивановна, малоспособная и
необразованная женщина, пригласила к себе
ближайшим помощником Э. Бирона — своего
фаворита из
Курляндии (тогдашнее
название части Латвии), где
была герцогиней.
Эрнст Иоганн Бирон
(1690 — 1772) родился в
небогатой дворянской
семье. Недоучившись в
Кёнигсбергском
университете, поступил на
службу к Курляндской
герцогине Анне, а
вскоре стал ее доверенным
лицом и возлюбленным
(см. Фаворитизм).
Императрица Анна Ивановна.
Анна Ивановна — племянница Петра I,
русская императрица в 1730 — 1740 гг.
Гравюра с портрета Л. Каравана. 1721.
[an error occurred while processing this directive]
Когда в апреле 1730 г.
Бирон был приглашен
Анной в Санкт-Петербург,
ему было пожаловано
несколько высших
придворных и
государственных званий. А в
1737 г. по указанию
императрицы Бирон
был избран герцогом
Курляндским. Очень
быстро он начал
вмешиваться во все
государственные дела, решать
важнейшие вопросы,
которые подавались на
рассмотрение
императрице. Поэтому многое в
политике государства
тех лет стало
связываться с именем Бирона, хотя не меньшее
влияние на политику страны оказывал тогда вице-
канцлер граф А. И. Остерман (1686 — 1747).
В правление императрицы Анны
государственные дела в России пришли в упадок.
Финансы были расстроены, денег хватало только
на дворцовые развлечения, о которых
главным образом заботился Бирон. Органы
управления работали плохо. Вся власть
сосредоточилась в Кабинете министров. С одной
стороны, дворянство получило льготы, с другой — подвергалось политическим
преследованиям, допросам и пыткам в Тайной
канцелярии, которой руководил следователь-зверь
А. И. Ушаков. Поводом к многим
преследованиям иногда становились критические
высказывания о всевластии Бирона и его роли при
императрице, о немецком засилье при дворе.
Бирон выступил инициатором преследования
А. П. Волынского и его
сподвижников.
Волынский был видным
государственным деятелем,
кабинет-министром,
который критически
относился к роли Бирона,
подготовил несколько
проектов
государственных реформ.
Воспользовавшись доносом,
Бирон в 1740 г. добился у
императрицы
следствия, а затем и смертного
приговора в отношении
Волынского. Это
усилило вражду к нему со
стороны части
придворных и русского
дворянства. Вызывало
недовольство и то, что Бирон
при дворе говорил понемецки, по службе
оказывал предпочтение
незнатным
прибалтийским немцам.
После смерти
императрицы Бирон по ее
завещанию стал
правителем-регентом
России при малолетнем
императоре Иване
Антоновиче. Первые меры
регента в
государственном управлении
были либеральными, однако недовольство
дворянства и армии им росло. В ночь на 9
ноября 1740 г. герцога и правителя арестовала
группа гвардейцев под предводительством
фельдмаршала Б. X. Миниха (1683 — 1767),
президента Военной коллегии. Следствие в
отношении Бирона велось с пристрастием,
его обвинили в государственных
преступлениях, многие из которых были вымышлены.
Приговоренный к смертной казни, он был
помилован новой правительницей — Анной
Леопольдовной и сослан навечно в сибирский
город Пелым. После восшествия на престол
Петра III в 1761 г. Бирон был возвращен в
столицу. Екатерина II вернула ему
герцогство Курляндское, где он и правил,
руководствуясь интересами России.
Интереснейшие события правления Анны
Ивановны, процесс по делу Волынского уже в
19 в. привлекли внимание писателей.
Русский романист И. И. Лажечников написал об
этом времени роман «Ледяной дом», где
негативно отразил правление Бирона, обвинил
его в разных государственных
злоупотреблениях. С этого времени термин
«бироновщина» стал нарицательным. Но такая оценка
Бирона не вполне справедлива: он был не
лучше и не хуже своих современников,
например того же Остермана. Многое плохое,
что делалось в сфере управления, зависело
не от его влияния, а от всевластия
императрицы Анны Ивановны, ее некомпетентности
и произвола.